Подробности вольтижировки на бирже делались все непонятнее народу — в этих мраморных залах, где пол усеян затоптанными клочками бумаги, где взволнованно жестикулируют господа, ничего не производится, и все же там все время кто-то богатеет, богатеет колоссально, как никогда не разбогатеешь честным трудом. А улицы и салоны насвистывали мелодии из «Орфея в аду» , дерзкие куплеты о полубогах в дезабилье, о богах, с которых сорваны маски.
Да что там, господа, ведь высочайший повелитель нашего Олимпа тоже всего лишь самец, чудовищный бабник! Начинался 1864 год, готовилась премьера с еще более сатанинскими канканами, снова Жак Оффенбах подставит нам зеркало — на сей раз речь пойдет о Елене Прекрасной… Как, вы не догадываетесь, чей образ может скрываться за фигурой красавицы, из-за которой вспыхивают войны?..
И все это — под благожелательный смех, под звяканье столовых приборов, все это — с подобострастным поклонением женским прелестям, которые — : хе-хе, что поделаешь! — вершат судьбы мира куда в большей мере, чем все эти безобразные призраки — нищета, насилие, смерть… И облик новой, молодой, элегантной императрицы Шарлотты внушал бульварным газетчикам уверенность, что они постигли истинный дух истории.